Я хочу сказать

10 сентября 2010

Человек не просто смертен, человек внезапно смертен.
Убить живое так же просто, как сглотнуть.
Уничтожить деяния человека - немного сложнее, иногда сильно сложнее, но в итоге время уничтожит все.
Зачем тогда книги, музыка, готические соборы, зачем свет сквозь витражи, кому нужна эта труха и черви, неизменные труха и черви в итоге?
Затем, что ты, человек, пока трудишься над этим всем, существуешь не только телом. И другого способа вырастить что-то, кроме тела, у тебя нет.
Затем, что самые большие подвижки совершаются ежедневным крохотным движением духа, был бы ты ангел, достаточно было бы просто быть, но ты человек, и тебе необходимо делать.
Затем, что у каждого дела - не один результат, и тех, что не видны глазу - гораздо больше.
Но тому, что не видно глазу, тоже необходим дом, якорь, пристанище, любому проявлению духа в этом мире необходимо пристанище из плоти, а иногда - из плоти и крови, а иногда - из твоей плоти и крови.
Жить - очень больно и страшно, потому что нет никаких доказательств этому невидимому. Бесконечно строить дома для невидимок, сгибаться под тяжестью времени, в любой плоти видеть труху и червей, даже в свете сквозь витражи.
Отчаяться.
А потом, когда вообще этого не ждешь, вдруг получить результат - огромный, абсолютно невидимый и абсолютно бесспорный.
Результат, о котором даже рассказать-то никому не сможешь, потому что такой опыт передать нельзя, у каждого он свой, как собственная смерть. Потому что он - не в людскую копилку, не в ту, которую можно разрушить забвением или временем.
И все, что можно сделать - это еще немного музыки, еще немного книг, еще немного света сквозь витражи.
А больше тут вообще делать нечего.


4 октября 2010

Человек и дело, которым он занят.
Пока оба малы, оба не знают себе цены (то есть их знание о цене не совпадает ни с чьм другим, в большую или меньшую сторону - неважно), пожимают плечами, смущенно улыбаются, предлагая себя другим, говорят - вот, новая фиговина, ничего особенного, не судите строго. И это - любительство во всех его формах.
Потом человек и его дело подрастают (если подрастают) - и уже очень хорошо знают себе цену, и это знание совпадает со знанием тех, кто работает в той же сфере, а сама сфера - очень конкретна, специализирована. И это - профессионализм. Час моего времени стоит столько-то, говорит профессионал, много больше я не хочу, но и меньше не возьму.
Но существует еще третья стадия. Не важно, чем будет заниматься человек в третьей стадии дела, чем бы он ни занялся, это будет магия, превращение живого в еще более живое, того, что есть - в то, что есть на самом деле. Чем бы ни занимался такой человек, это будет - служение, и направлено оно будет всегда на одно и то же: на уменьшение количества острой боли. Особенно хорошо это видно в местах отчаянья и спасения - в больницах, храмах и природных заповедниках.
И еще - изредка - в библиотеках. И тот, кто отдает служение, отлично знает, что в мире не существует столько денег, чтобы оплатить хотя бы час его работы, но служение, настоящее, не придуманное, не имеет отношения к людям и деньгам, поэтому денег у того, кто служит, всегда ровно столько, сколько ему действительно необходимо - чтобы о них не очень думать, это отвлекает от работы.


9 октября 2010

"Ради Бога, только не пустота."
В раковом корпусе лежит пожилая немка, она смертельно больна, в этом корпусе - смертельно больны все. Ее разрывают на части боль, химиотерапия, старость, раковые клетки, которые растут на ней, но не для нее. Ей отказывает все, поэтому в первую очередь - отказывает чувство меры. Ее соседка - русская, у нее тоже рак, ее точно так же грызут изнутри химия, опухоль, собственный возраст. И вот немка, услышав, что соседка не знает немецкого языка, тратит силы, бесценные силы, - на что? На то, чтобы объяснить самыми простыми словами, как ребенку или собаке: "Вы - плохая женщина, потому что не знаете немецкого. Не понимаю, почему вы не живете со всеми другими плохими людьми" - "Это кто - плохие люди?" - "Все те, кто не знает немецкого".
Ей важно, ей немыслимо важно не остаться одной в пустоте, ей важно причислить себя к хорошим людям, но у нее ничего больше нет, ни здоровья, ни сил, ни молодости, ничего - кроме немецкого языка.
Ради Бога, только не пустота.
Вы знаете, зачем вам Бог? Не на суд, не на страх, вообще ни на что из того, что могут предоставить другие люди.
Он вам за тем, чтобы там, где вы окажетесь совершенно одни, - в той самой пустоте, где нет никого, кроме вас, то есть и вас тоже нет, но все-таки есть, - чтобы там были ладони, которые вас подхватят. Приласкают или ударят - неважно, так страшно, что уже совершенно неважно, лишь бы они были сильными, эти ладони, им не нужно лицо, никто не ждет от Бога лица так, как ждет Его ладоней, потому что они сильнее пустоты, потому что они - подхватят. Потому что человеку невыносимо думать о пустоте, где никто не подхватит.
Всеми силами человек избегает пустоты. Избегает оказаться с чем-либо один на один - потому что тут же думает о смерти, и ему становится страшно.
Человек, дорогой мой, до смерти еще нужно дожить. Ты не представляешь, хороший мой человек, как это мучительно и страшно - доживать до смерти, если впервые сталкиваешься с пустотой перед самым концом, и тогда уж действительно остается уповать только на Его ладони. Но ты не узнаешь их, если до того ни разу в них не был.
Дело не в том, что в пустоте страшно умирать, дело в том, что она вообще не для этого. Дело в том, что с Божьими ладонями, дорогой мой человек, ты сталкиваешься каждый день. Точно так же, как и с пустотой. И, уверяю тебя, мой ближний, если ты не научишься их распознавать на свету, в радости и здоровье, то ни за что не распознаешь в болезни, страхе и тьме. Болезнь, страх и тьма - очень плохие учителя, совсем негодные. Без них все равно не обойдешься, но учиться пребыванию в пустоте - и в ладонях Бога - все-таки лучше на чем-нибудь другом.
Я провел неделю в раковом корпусе больницы Милосердных Братьев, и я бы, может, и рад осудить бедную старую фрау, а с ней и всех тех, кто делит мир на агнцев и козлищ, но я весь внутри плачу.


23 ноября 2010

об осознанности и ее отсутствии

В рамках воздействия на мир, более сильного, более слабого - это уже зависит от личной силы, - есть четыре варианта поведения.
Неосознанное вложение силы в себя;
Осознанное вложение силы в себя;
Неосознанное вложение силы вне себя (в окружающий мир);
Осознанное вложение силы вне себя.

Сразу нужно оговориться, что чистого следования только одному из вариантов, наверное, не бывает, бывают комбинации. Потому что, скажем, четвертый вариант в чистом виде - это бодхисаттва, хотя в смысле воздействия на окружающую реальность он - самый продуктивный.
Итак, неосознанное вкладывание силы в себя.
Вкладыванием силы в себя я здесь называю необходимость поддерживать свою картину мира за счет того, что ее подтверждают или отрицают другие люди. "Скажите мне, что я красива". "Подтвердите мне, что у меня опять ничего не получится, потому что не получится никогда". "Все блондинки - идиотки". И так далее.
Это субъективная картина мира, она на самом деле - только на одного. Неосознанно вкладываясь в нее, человек ищет подтверждения основополагающим позициям. Когда эти позиции подтверждены теми, кто человеку нравится (или сильнее него), или отрицаются теми, кто ему не нравится (или слабее него), человек чувствует себя комфортно. И он меняет мир вокруг себя тем комфортом, к которому стремится.
К примеру, если двадцать человек в одном и том же доме нуждается в подтверждении позиции "дворники - ничерта не делают, а соседи обожают гадить на лестнице" - этот дом будет в плохом состоянии, но двадцать человек будут при этом в комфорте. При этом скажи им кто - вы сами создали себе этот дом - они, скорее всего, будут это отрицать.
(Точно так же подтверждение своей жизненной позиции можно искать в том, чтобы те, кто сильнее, тебя отрицал. Такая позиция требует практически всех сил, какие есть у человека, потому что еще и снабжает его ярлыком неудачника, то есть все силы уходят на то, чтобы не добиться успеха ни в чем - либо постоянно проваливаться, либо стараться делать наружу как можно меньше, тогда меньше будут осуждать. Но даже в этой позиции можно чувствовать себя комфортно и не желать ее менять. И тогда окружающая реальность будет раз за разом предоставлять доказательства - да, ты неудачник.)
Ловушка неосознанного вкладывания сил в себя лежит в области сценарного аппарата - жизненная позиция строится по жестким правилам, которые не обсуждаются, не меняются и не расширяются. Все, что лежит за пределами этих правил - просто не существует. Как я уже сказал, мир вокруг человека, неосознанно вкладывающего силы в себя, очень мал.
Осознанное вкладывание силы в себя отличается от неосознанного только тем, что человек сознательно будет подбирать вокруг себя тех, кто будет подтверждать его картину мира. Как правило, это харизматики (опять-таки, с большей или меньшей силой); люди, которые много рефлексируют; люди, вообще склонные к "построению мира вокруг себя". Ключевое слово тут - вокруг себя. Если кто-то придет к ним со своей проблемой, они с жаром за нее возьмутся, но - только в рамках своей картины мира, пока пришедший к ним эту картину не принимает - они ничем не могут помочь, скорее уж постараются сломать под себя картину мира того, кто к ним обратился. Или даже просто - сломать, потому что не соответствует.
Ловушка здесь в том, что мир этот строится вокруг эмоциональной дыры такого человека. И поддержкой им будут служить те, кто с этой эмоциональной дырой совпадает. К примеру, позиция "кроме людей, существуют и другие расы, например, эльфы или драконы" основана на позиции "я не хочу быть человеком, меня это не устраивает, мне нужно больше". Можно спросить - а по какому признаку это является дырой. А по тому, что настоящий дракон в облике человека постарается не распространяться о своей природе. И не будет нуждаться в постоянном подтверждении от окружающих - "да, ты дракон". До тех пор, пока это носит сектантский характер - то есть деление мира на "своих" (которые как ты) и "чужих" (которые просто не понимают вашей очевидной правоты), - это будет вложение силы в себя.
Чем вложение силы в себя тяжело для того, кто это делает. Тем, что его картина мира постоянно нуждается в подтверждении. Нет подтверждения - все пропало. На это уходит огромное количество энергии. А изменить можно только очень небольшой, плотно прилегающий к тебе самому, кусок реальности. Но это все равно гораздо лучше, чем ничего. Потому что выстроенные таким образом миры бывают абсолютно живыми и настоящими.
Третий вариант - это неосознанное вложение силы вовне. К третьему относится, скажем, вся истовость ученых, вся неутомимость трудоголиков, вообще весь полезный и прекрасный человеческий труд.
Вложение силы вовне - осознанное или нет, - это все равно вложение силы в свою картину мира, но методом не построения ее в теории, а методом создания некоего контента, который эту картину мира отражает. При этом сам контент может быть каким угодно - от малого предприятия через экспрессионизм в живописи до лекарства от рака. Тут точно так же будет идти речь о личном комфорте, но, скажем, подтверждать картину мира вкладывающего будут не эмоции и утверждения близкого, специально подобранного круга, а реакция тех, с кем вкладывающий встретится мимоходом или даже не встретится никогда. То есть реакция, грубо говоря, будет идти от мира или хотя бы от какой-то его части.
И, она, конечно же, гораздо шире и сложнее (и сильнее), чем реакция ближайшего круга.
То есть с точки зрения крупных подвижек реальности третий и четвертый варианты более эффективны, чем первые два.
И вот тут можно говорить о сочетании подходов к изменению реальности. Третий вариант превосходно уживается с первым и хуже уживается со вторым - в смысле результата. Харизматики редко что-то производят, кроме идейной подоплеки мира, если они при этом еще и учителя либо трудоголики - это очень заметные учителя или основатели школ. Пропустить такого человека невозможно, и его сила воздействия на мир огромна. С одним только "но" - очень много делается "любой ценой", и часто эта любая цена слишком высока даже для очень сильной личности. Мир сдвинуть удается, но приходящая отдача (или эмоциональное опустошение) так велика, что люди, бывает, просто заболевают.
Отдельной группой здесь стоят все действительно творящие люди. Это сочетание эмоциональной дыры и потребности производить наружу некоторый контент. Обычно это сочетание неосознанного вложения силы в себя, необходимость поддержки своей картины мира - и одновременно потребность каким-то образом эту картину выпускать наружу, но не в виде утверждений, а самостоятельных работ, которые уже "держат мир" без того, кто их создал. В этой группе может появиться даже такое сочетание, как осознанное вложение силы в себя и осознанное же - наружу, и тогда это авторы целых миров, на которые потом опираются поколения и поколения. Сами авторы таких произведений предпочитают жить в относительной тишине, на публике появляются редко и на интервью морщатся от каждого второго вопроса - нечеткая формулировка или некий желтоватый подтекст воспринимаются ими как попытка потратить их время впустую.
Ловушка сочетания первого и третьего вариантов в том, что если у ученого (или трудоголика) по каким-то причинам наступает остановка профессиональной деятельности, он долгое или все оставшееся время совершенно не знает, чем себя занять. И начинает всю ту силу, что вкладывал в работу, вкладывать внутрь себя. И если не находится выход (ушедший на пенсию работяга вдруг начинает писать картины), быстро превращается в брюзгу и заболевает, потому что коллапс никому никогда не шел на пользу, а если есть хоть какие-то зачатки ипохондрии, то смертельная болезнь появляется довольно быстро - подвижка-то как шла, так и идет, но уже внутри самого человека.
Ловушка сочетания второго и третьего варианта - в сущности, только в одном. Если закрывается эмоциональная дыра - прекращается творчество. И тут единственное, что спасает, это переходить к сочетанию осознанного вкладывания сил в себя и осознанного же вкладывания сил вовне. То есть занятие творчеством становится работой, методичной и даже отчасти рутинной. Так появляются самодисциплина, режимы, ежедневный труд. (В итоге ежедневный труд может стать даже большей потребностью, чем творчество как таковое, потому что великолепный дворец посреди парка - это более всего строительные и садовые работы, их доля времени и сил гораздо больше, чем, скажем, доля времени и сил на проектную часть.)
В чем огромный плюс четвертого подхода к работе с реальностью. При сознательном вложении сил вовне человек не нуждается в необходимости поддерживать свою картину мира, нет необходимости поддерживать тех, кто будет ее подтверждать, - поэтому нет траты сил на сопротивление. Человек, осознанно вкладывающий силу вовне, нацелен не на собственную невыносимость бытия - у него все как раз выносимо - а на проявления жизни как таковой. На пребывание в осознанности, если угодно, - а его личный комфорт складывается уже как-то сам собой, в качестве побочного эффекта.
Обычно живым, грешным людям это удается только некоторую часть времени - когда больше, когда меньше. Когда они, отодвинув в сторону себя, сознательно меняют мир к лучшему. Они все равно тратят время на тот внутренний зазор, из которого работают (второй способ), но способны не тратить силы на то, чтобы непременно иметь группу поддержки - когда необходимо на что-то опереться, они опираются не на свою картину мира, а на мир как таковой, это похоже на зарок самурая - действуй так, как будто ты уже мертв.
Когда человеку удается действовать так, как будто им, как таковым, со всеми его эмоциональными дырами и проблемами, можно пренебречь - он сознательно вкладывает силу вовне. А поскольку на это идут ВСЕ его силы (а их у человека очень много), - а все силы идут потому, что ни на какие побочные вещи вроде "меня не поймут", "меня не одобрят", "а как к этому вообще отнесутся", "а не причиню ли я кому-то этим излишней боли", "а что я буду делать, если у меня ничего неполучится", - так вот, поскольку силы вкладываются целиком, подвижка бывает очень велика.


27 января 2011

Существуют две вещи, которые очень двигают из любого тупика, будь он рабочий, эмоциональный, хоть какой.
Проговаривать и записывать - что происходит. Для себя, конечно. Можно даже сжигать по написании, хотя лучше оставить - чтобы через месяц-другой (год) отследить динамику.
При этом - записывать по возможности честно. Паника так паника, гнев так гнев, лень так лень. И постепенно из "хочу, чтобы меня все оставили в покое" вытащится "нет, все-таки кое-чего я хочу (кроме здохнуть прямощаз)".
И вытащится не потому, что прилежно фиксировал все свои душевные метания - и разобрался в них, вовсе нет. А потому, что таким образом, заставляя себя привлекать внимание хоть к чему-то (к себе просто проще всего), во-первых, натренировался любопытничать (а ведь ничего не было интересно, все гори ярким пламенем) и проявлять интерес, а, во-вторых, натренировал Независимого Свидетеля, а эта составляющая, если она входит в привычку, - вывезет откуда угодно, из любой паники и любого гнева.
А вторая - быть при деле.
Если дело не идет по каким-то причинам - очень помогает либо расширить имеющийся базис, либо углубить его. Самое наглядное - рисунок. Не идет шедевр - поди займись натурой. Не хватает техники - поищи способ поучиться другим приемам, чему-то, что отличается (сильно) от того, как ты действовал в этой сфере до сих пор. На самый худой случай можно взять чью-то работу, в которую давно влюблен, и попытаться ее повторить. Меня всегда спасало копирование. Занятие крайне медитативное, все решения ведь уже найдены, ты только следуешь технике, следишь за тем, чтобы рука шла верно и глаз выхватывал тот цвет, который нужно. И при этом дышишь. Невозможно неровно и рвано дышать, когда рисуешь, зная, каков должен быть результат.
(А потом, очень скоро, появляется потребность в соответствующем рабочем месте, потому что чтобы правильно дышать - необходимо правильно сидеть. Но это уже другая история.)


29 января 2011

о страхе

Когда человек говорит, что хочет чем-то заниматься, но год за годом не может начать уже заниматься этим как следует, это как правило означает, что в зоне между "я хочу" и "я занимаюсь" лежит некий страх такой силы, что человек готов не заниматься желанным, лишь бы не иметь дела с этим страхом.
Это не имеет никакого отношения к трусости или храбрости. Вообще никакого. Можно быть отчаянно храбрым человеком - и впадать в панику по какому-то сложному и тонкому механизму - напластований отказов в одной и той же области. Длительные и часто очень мелкие воздействия, которые складываются в полное "не могу больше иметь с этим дела", - потому что в одну и ту же точку, китайская пытка капающей водой сама по себе физической боли не причиняет.
Если это одна точка - что ж, такого человека можно считать счастливым, но, кажется мне, фокус именно в том, что такие точки по одной не ходят.
И, что важно, судя по всему, человек не в состоянии вот так вот взять и сформулировать, а чего он, собственно, боится.
И на помощь приходят формулировки, перечисленные у Кэмерон в книге "Путь художника" - я боюсь, что если я начну заниматься любимым делом, то я останусь один; я останусь без денег; я сойду с ума; я разочарую маму или папу.
Казалось бы - каким образом можно всерьез бояться таких вещей? Но дело в том, что боятся не конкретно этого. Этот несерьезный страх - способ начать взаимодействовать с тем, чего даже не представляешь.
Настоящий страх лежит гораздо дальше таких формулировок, он гораздо глубже, беспричиннее и непонятнее, он сформирован не одним каким-то случаем, а годами воздействия, причем не только снаружи, но и изнутри тоже - любого ребенка очень быстро можно научить есть себя поедом самостоятельно, в дополнение к тому, что его атакуют извне, причем любящие люди. После чего он любое подобное воздействие извне будет воспринимать как атаку, разрешение\приказание атаковать себя изнутри плюс проявление эмоций в его сторону, то есть разрешение\приказание проявлять эмоции самому (и эмоции эти как правило - огромной силы, потому что болевая точка всегда служит генератором эмоций, смешное сравнение, но они в данном случае - масло на поверхности моря, сдерживающий механизм. чем их больше, тем дальше человек от болевой точки, он ее таким образом оборачивает в кокон и тогда с нею можно жить, не соприкасаясь напрямую). Заколдованный круг.
И если человек окружает такое место веревкой с красными флажками и ставит огромный щит "ни в коем случае туда не ходи!" - кто его упрекнет в подобном действии?
А ведь как правило это место связано с "будь счастлив, удачлив, успешен, интересен и нужен". И как туда подойти, если там флажки. Никак, понятное дело. А хочется, ужасно ведь хочется. Подошел, обжегся (накрыло паникой), больше никогда не, нет, снова подошел, снова обжегся. Почему ты говоришь, что хочешь, а ничего не делаешь? Потому что между - круг с красными флажками.
Такую большую надежду в такое маленькое отверстие. (с)

30 января 2011

о дыхании

Когда из всей лавины практик и школ начинаешь подбирать что-то себе, перебираешь очень долго. И в какой-то момент набор инструментов у тебя в руках похож на сборную солянку в лучшем случае, но гораздо больше - на лавку старьевщика, в которой случайные предметы образуют мешанину, годную только для того, чтобы продать ее кому-то за гроши.
Беда в том, что многие инструменты, выдранные из своего контекста или даже просто отъятые от того источника энергии, к которому были приспособлены, теряют в эффективности до девяти десятых.
Что очень жаль, конечно.
А самое главное, что все они работают только в "нормальном" течении жизни. Если по каким-то причинам приходишь к состоянию "сил нет ни на что" (оно еще именуется депрессией), довольно быстро, за год-два, эти надерганные из разных школ практики отказывают одна за другой. И тогда действительно нет сил ни на что. В голове - каша из эмоций, невыполненных обязательств, рухнувших дел, которые, кроме тебя, не сделает никто, а ты уже не сделаешь никогда, потому что - и так далее до бесконечности.
Ты ни на чем не можешь сконцентрироваться, не можешь отключить эту толпу у себя в голове, которая просит, упрекает, тормошит, паникует - и в конце концов выносит вердикт "да все равно ничего не получится".
Она всегда есть. Просто когда есть силы, все это можно отодвинуть. Иногда хорошим выходом кажется избавиться от эмоций раз и навсегда. Я могу сказать только за себя - это я тоже пробовал, мне не понравилось.
Мне нужны были все мои эмоции - и одновременно силы на то, чтобы действовать не под влиянием этих эмоций. (Эмоции, как выяснилось, работают не топливом, а зажиганием. Они совершенно необходимы, но как одного только наличия топлива недостаточно для того, чтобы заработал двигатель, так и одной только искры недостаточно для того, чтобы все пришло в движение. И речь не о гармонии, лично я сыт такими речами по горло. Речь о простейшей механике.)
И встал вопрос - а где брать силы, когда ничего не работает?
(Вариант уходить в одну конкретную школу целиком я не рассматриваю, хотя, конечно же, знаю, что он есть - далеко не у всех людей есть к этому склонность. У меня - точно нет.)
Так вот. У любого человека есть одна вещь, которая есть всегда.
Это дыхание. Хочешь начать действовать безупречно - прежде всего измени дыхание. Штука настолько простая, что кажется насмешкой.
В качестве exampla:
Маграт менялась. Сначала изменилось дыхание. Минуту назад она задыхалась от страха и изнеможения. Затем несколько секунд ее дыхания не было слышно. Потом оно вернулось. Стало медленным. Глубоким. Размеренным.
Грибо увидел, как Маграт, которую он всегда считал мышкой, ни с того ни с сего принявшей человеческий облик, поднимает и надевает на голову шлем с крылышками.
Дамы и Господа, Праттчет.
Один раз поймав этот способ, его можно "растянуть" на любую другую деятельность. Садишься что-то делать, что раньше не шло, на что не было и не было сил - курсовой, иностранный язык, сложная для понимания книга. И дышишь "на счет". Одновременно с этим обессиливающим занятием. Ровно и глубоко, выдох дольше, чем вдох. При этом - глаза бегают по строчкам. Руки пишут (или рисуют, все равно), идет какая-то быстрая мелкая моторика.
Тут очень важно иметь хорошее рабочее место. Чтобы можно было выпрямиться и чтобы высота стола была удобной. Все остальное - девайте, куда хотите, но спина должна быть прямой и не должна уставать.


17 февраля 2011

о чувстве вины и поглощении времени

Два эпиграфа.
Первый - высказывание о людях, которые привыкли "заедать" эмоциональные проблемы.
"- В их психике есть механизм, который переводит ощущение "мне плохо" в ощущение "я жирная". Поссорилась с мужчиной, на работе проблемы, дети не слушаются, поймала свое отражение в зеркале и пришла в ужас: "О боже, я жырная свинья!" Тут же рождается план действий: сажусь на диету. Конвертация произошла: думаешь уже не о работе или детях, а о том, как похудеть. Если спросить девушку, которая объелась на ночь мороженого после ссоры со своим мужчиной, в чем ее проблема, она ответит что проблема в ее обжорстве и лишнем весе."
Второй - вообще о такой вещи, как чувство вины.
- Чувство вины, как полагают те, кто с ним много работал, это ширма, плотная и неотодвигаемая, за которой тот, кто чувствует вину, прячет то, с чем не хочет или не готов сталкиваться.

Абсолютно каждый человек знает свое постоянное чувство вины. Их множество видов, и любое - практически неодолимо.
Почему я начал с высказывания о бесконечно толстеющих людях? Потому что, кажется, это прекрасное определение того, как работает структуризация времени вообще. Структуризация, основанная на чувстве вины и стыда.
Человек не выдержал экзамен.
Я - тупая корова. (Голос мамы: да, и ты виновата в том, что ты тупая, на тебя возлагались такие надежды, а все прахом, что ты опять мычишь там в свое оправдание! Тебе не положено ничего хорошего, потому что ты - тупая корова!)
И вот человек сидит в этом день, сидит два, берется за учебник, а не может отвлечься от заезженной пластинки - тупая, тупая, - не может сосредоточиться, валит пересдачу.
Или - вот чудо - не валит. Но ценой гораздо больших усилий, чем все остальные в группе. Почему? Потому что тупая корова, подсказывает привычное чувство вины.
А на самом деле потому, что у него было гораздо меньше времени. Восемь-десять часов в сутки уходило на тупую корову и невозможность сосредоточиться.
Имея накатанную колею чувства вины, человек съезжает в нее отовсюду - очень часто не потому, что действительно виноват, а потому, что конкретно с этим чувством вины он уже сжился, оно ему по размеру и по росту, есть целый набор действий или эмоций, которые можно испытывать в этой колее. Он занят. И у него нет времени на то, чтобы заниматься чем-то еще.
Если человека приучили, например, испытывать чувство отвественности за промахи родителей, причем приучили агрессивно, он будет постоянно чувствовать вину за то, что он бесполезное, никому не нужное существо. Если свой страх неудачи родитель вымещал на ребенке - я из-за тебя пошел зарабатывать деньги на матрешках, а мог бы, между прочим, стать великим художником! - ребенок, скорее всего, прекрасно приспособится к тому, чтобы добывать минимальные блага жизни, но не двинется дальше по той простой причине, что ничего большего никому не нужно, и будет одновременно испытывать чувство вины и стыда всякий раз, когда займется чем-нибудь для себя - он и так бесполезное, никому не нужное существо, у него нет права на подобные занятия.
И хорошо, если он научится заниматься тем, что нравится ему, тайком от родителей.
И даже в этом случае - у него будет очень мало времени на эти занятия, потому что вместо того, чтобы разобраться с родительским унаследованным страхом неудачи, он будет разбираться с чувством вины. А с чувством вины можно разбираться бесконечно, потому что на самом деле его нет.
Если девочке бесконечное количество раз повторяли, что все мужчины - животные и мудаки, то, потерпев первое же фиаско в отношениях (неважно, какой глубины будет это фиаско), она будет разбираться с чувством вины перед мамой, которая была права, а не с тем, что не умеет строить отношения.
Если мальчику постоянно объяснять, что быть отличником - это хорошо, а все остальное - очень плохо, и он будет последней свиньей, если принесет четверку, то при любых неудачах в жизни первое, о чем он будет думать - "я недостаточно старался". И очень нескоро перейдет к реальному анализу ситуации.
Еще больше времени забирает чувство вины, вывернутое на окружающих. Если у человека в его неурядицах виноват кто-то извне - он проведет в этом чувстве очень много времени, все, кто сталкивался с чувством жалости к себе, знает, сколько времени оно забирает. Практически все время, какое есть - тратится на то, чтобы раз за разом повторять себе "я прав, а NN - нет", хотя, казалось бы, достаточно сказать это один раз. И в этом случае докопаться до истины еще тяжелее, потому что к этому нет вообще никаких позывов, и так все ясно, раз я прав.
Все это берет очень много времени. И в какой-то момент обнаруживаешь, что ничего не успел.
Чувство вины, не давая заниматься прямым анализом ситуации, пожирает время. То, которое могло бы пойти на учебу чему-то действительно интересному. На то, чтобы написать книгу. На то, чтобы научиться танцевать, шить, ковать оружие, рисовать, да мало ли.
Если человек, постоянно испытывающий чувство вины или стыда, сядет и посчитает, сколько часов у него в день в чистом виде ушло на работу или учебу, он будет очень удивлен. (И, скорее всего, опять начнет обвинять себя или окружающих.)
А самое скверное, что выхода из этого заколдованного круга практически нет.
Только если каждый раз, когда чуешь, что приходишь к знакомым эмоциям - брать себя за шкирку и макать в какие-то другие. Ставить себе будильник - час работаю, пятнадцать минут жалею себя, потом опять час работаю, а не наоборот. (Если станет смешно от самого себя - это будет наилучший результат.)
Помимо поедания времени эта штука еще и уводит от настоящей проблемы. Потому что настоящую проблему нужно решать, а что можно сделать с чувством вины или стыда? Только испытывать.


20 апреля 2011

Смерть и старость - выдуманные состояния, но именно поэтому они - везде. Для того, чтобы они были, их нужно соблюдать, как обряд, в этом мире один человек на сотню тысяч действительно принадлежит смерти или старости, - спокойно, со смехом, с радостью.
Большинство - соблюдает обряд, и этот обряд нелеп, предполагает впадание в какой-то "другой" возраст, отрицание, бегство, в общем, все, что угодно, только не смерть и старость, обряд - еще куда ни шло, только не смерть и старость.

***

Чем больше человек неудобен, неприятен, капризен, невыносим в адрес окружающих, тем более он невыносим сам себе. Он ни минуты не может побыть с собой один и молча, он оповещает мир о том, как ему невыносимо, плохо и страшно с этим дурацким миром, где все так по-дурацки (а самое дурацкое, конечно же - старость и смерть).
Но в десять, двадцать раз ему хуже и страшнее с самим собой, он не равен самому себе, я не знаю, как еще это объяснить, упраздненная сила, иначе не скажешь.

***

Ведьмовство - это не сила, а умение с ней обращаться. Это не я сказал, это Пратчетт. Никакая сила не спасет, если не знаешь, как и к чему ее приложить, более того, обернется внутрь тебя, прорастет, сгрызет изнутри, разрушит все, заставит наращивать жировой слой - иллюзию защищенности, человеческий организм - милая, славная и очень линейная зверушка, у нее не так много способов защититься от праздной личной силы, и жировой слой - один из них. Какая, к черту, лень. Просто защита. Инстинктивная, от позвоночного столба, и потому - совершенно не рабочая. Тело не понимает разницы между физическим голодом и сенсорным, у него на все - один ответ.


10 июля 2011

о подмене мыслительного процесса проживанием эмоций

Различие между мыслями и эмоциями прежде всего в том, что эмоции - большей частью свои. Это своя химия, свой выплеск коктейля в кровь и своя реакция на этот коктейль.
А мысли - высказывания, утверждения, логические построения - прекраснейшим образом могут быть чужими. Но чтобы они были своими, их необходимо присвоить. А присвоение идет именно что при помощи эмоций - они-то всегда свои.
Я не могу с точностью сказать, какие эмоции и ощущения вызывает своя мысль.
У меня это - боль, головокружение, яркие пятна перед глазами, ощущение от всего мира, что он вдруг стал резче, как будто исчезает моя близорукость (или как если бы я видел не глазами), часто звон в ушах - все то, что сопровождает у меня ощущение "щелчка". Думаю, оно у каждого свое, и каждый наверняка хоть раз да испытывал это внезапное понимание того, как устроено все, вообще все. Потом понимание уходит, а вот та мысль, которая на него навела - остается. И это несомненно моя мысль, не навязанная, не подхваченная, не доставшаяся даром.
Зато я точно знаю, какие эмоции вызывает присвоенная чужая мысль. Все те, которые связаны с чувством собственной правоты. Когда ты ее думаешь, эту мысль, ты точно знаешь, что ты - прав.
Убивать - нехорошо, убивая другого ты разрушаешь часть себя. Отличная мысль, правильная, что в ней может быть не так? В том-то и печаль, что огромное количество чужих мыслей очень и очень правильны. Худо в них не то, что они неверны или скверны, а то, что они - не свои. И если такая "не своя" мысль часто полезна, то на нее одну есть тонны бесполезных и вредных.
(А своя мысль, эта же моральная норма, но пропущенная через себя, звучала бы иначе. Например: "По вот этим и этим причинам я не могу позволить себе убивать других, и причины эти ощущаю как штырь в горле и нож в животе, и это сильнее, чем желание убивать". Своя мысль приносит боль. Чужая - умиротворение.) Еще это - точное знание, что правы все те, кто высказывается точно так же.
Чужая мысль дает ощущение правоты, а ощущение правоты дает чувство защищенности, дает покой, дает опору. Дает подтверждение твоей картины мира. Ты чувствуешь себя хорошо. Ты начинаешь испытывать то, в чем больше всего нуждаешься. "Все врачи - убийцы, им, в сущности, на тебя наплевать", - дает необходимое чувство жалости к себе, чувство жертвенности и невозможности повлиять на события, то есть свободы (в смысле отсутствия необходимости принятия решений). В общей сложности это - ужасный, по сути, коктейль, но стоит помнить, что именно в таком коктейле человеку, говорящему это, хорошо. Условия личного хорошо очень часто бывают крайне причудливы.
Связав чужую мысль со своим эмоциональным коктейлем, мы присваиваем ее себе. После чего, раз за разом погружаясь в эмоции, поддерживающие нашу картину мира, начинаем считать, что эта мысль - наша. Личная, выстраданная. Мы начинаем утверждать, что это - основа наших убеждений. Хотя на самом деле это только основа нашей правоты.
Самое неприятное во всем этом то, что, присваивая чужие мысли (и строя правоту), мы считаем, что мы думаем, а на самом деле - мы испытываем эмоции. То есть один процесс подменяется другим. И человек продолжает считать себя мыслящим и чувствующим (эмоциональным) существом, хотя уже превратился в существо только эмоциональное, то есть обделил себя ровно вполовину.
Я думаю, что процесс "впадания в детство", сопровождающий старость, основан именно на этом. Мысль исчезает, подменяемая привычными эмоциями. (В детстве же, кстати, все наоборот, ребенок чувствует, воспринимает и на этой основе учится думать, у него полно своих мыслей.) А поскольку все это сопровождается очень тяжелыми ощущениями от собственного тела, эмоции часто негативны, и проживая их раз за разом, человек считает, что думает тяжелое и больное. И тогда человек раз за разом ищет поддержки в ощущении собственной правоты.
Отсюда напрямую следует мысль о так называемой непременной потере сил с возрастом. Но об этом я уже буду писать отдельно.